Для начала, было полным безумием в это ввязываться
Уже в процессе работы я в какой-то момент осознала, что нахожусь в уникальном положении. Кроме собственных накопленных материалов, абсолютно по каждой из описуемых биостанций (а в книге их будет 14, прошлых и настоящих) у меня есть знакомые, к которым можно обратиться - либо непосредственно работающие/работавшие на на этих станциях, либо занимающиеся их историей. То есть не то, что мне надо искать этих людей и объяснять, кто я такая и какого рожна мне надо, а они все уже есть и мы давно знакомы. Наверное на сегодня другого человека с подобной системой связей просто не существует, так что и правда - кто, если не я.
То есть вообще-то всё это было неизбежно, но уж точно полным безумием было соглашаться на то, что книга будет готова через год. Точно зная, что минимум 2-3 месяца выпадут на полевую работу по гаге, обработку и публикацию её материалов, и точно не зная, что ещё месяц-два выпадут на паники, депрессии и прочие неудобства, вызванные перекройкой мира. ОК, сейчас я сдвинула срок сдачи книги с марта на май, хотя и в мае совсем не уверена.
Дальше про сюрпризы из серии "очевидное невероятное". По большому счету, все они были предсказуемы и если я не подумала о них заранее, то это свидетельствует только о моей глубокой умственной отсталости. С другой стороны, если бы я подумала о них заранее, то большой вопрос, взялась ли бы за книгу, так что да здравствует умственная осталость.
Писать про уже не существующие биостанции трудно - нет живых очевидцев, не у кого спросить. Писать про существующие биостанции трудно - живых очевидцев полно, но у каждого своя кочка зрения. Обижать никого не хочется, угодить всем невозможно.
Нет идеальных людей. Так тянет влюбляться в своих героев и рассказывать, какие они прекрасные. Но бац, и из каждого прекрасного непременно вылезает что-нибудь совсем несимпатичное. Очень понимаю Шноля с его желанием разложить всех на две полки (книга Шноль С.Э. Герои злодеи российской науки), но нет ни героев, ни злодеев, одни только живые люди.
И этих живых людей ужасно много. Уже на самой первой биостанции, Соловецкой, проработавшей всего-то 13 лет, побывало около 50 человек. Теперь прикиньте, что творится, например, на Картеше, которому больше 70 лет, и на ББС МГУ, которой больше 80-ти. Даже если выбирать только самых значимых (а их выбор - отдельная трудноразрешимая задача), их всё равно остается слишком много, чтобы рассказать о каждом. Поэтому рассказывать приходится лишь о единицах из десятков и сотен, понимая, что попреки от коллег в неупоминании того и этого последуют непременно.
Но и это бы ладно, страшнее другое. Все эти люди поселяются внутри моей головы - вместе со своими характерами, лицами, судьбами, отношениями и научными трудами. Независимо от того, вошли они в книгу или нет. Они все там толкутся: странный профессор Н.П. Вагнер и бабка из Пояконды М.Н. Степанова; поспевший на половину биостанций К.М. Дерюгин и отсидевший на Соловках, а потом утопившийся в байкальской проруби А.А. Захваткин; ушедшая больше 10 лет назад Г.А. Соколова и ушедшая только что Л.П. Флячинская... и далее ещё десятки имен/лиц/голосов, всё это в одной моей голове, чувствую себя вполне готовым клиентом для дурдома.
Дорогих покойников в моей голове теснят вполне живые и бодрые помощники и консультанты, у каждого из которых тоже мильон обстоятельств. Один не может прислать нужные мне фотографии потому что спускает лавины в Хибинах, другой - потому что не может добраться до дачи через снежные заносы, третий сидит без электричества в Абхазии, четвертый месяц не отвечает на письма, с пятым мы мучительно выбираем время для беседы по скайпу, ибо он в Америке,... список людей и сложностей и тут огромен до безобразия.
Человек, который отвечает на письмо сразу и внятно и сразу присылает фотографии - персонаж Красной книги (категория "находящиеся под угрозой исчезновения") и предмет моей беззаветной любви.
Фотографии - отдельная песня. Для публикации в книге фотографии должны обладать, как минимум, двумя качествами: иметь высокое разрешение, пригодное для печати и иметь разрешение уже в другом смысле - от владельца на публикацию. Совершенно поразительное для меня явление - что с этими простейшими вещами не знаком практически никто, включая вполне солидных научных работников. То есть люди совершенно искренне не понимают, в чем проблема с фотографиями, указуя мне, к примеру, на что-то размером с почтовую марку, размещенное в ВК неизвестно кем. И с пониманием технических требований к печати фотографий, и с представлением об авторских правах на них у нас какой-то тотальный караул.
А вот ещё одна удивительная штука. Современные сотрудники биостанций - и даже любители и знатоки их истории - сплошь и рядом не могут ответить на вопросы, которые кажутся элементарными. Например, о судьбах людей, с которыми они работали. Был человек и сплыл. Вроде, помер. Когда помер? Как жил до того, как помер? Как попал на станцию? - Фиг знает. А ведь 20 лет вместе работали, ну как так-то?
Это, конечно, не весь плач Ярославны, но его основные тезисы. Появление которых вызвано вынужденной паузой в работе. Мне осталось дописать про четыре станции: СПбГУ и Казанского университета на Среднем, Лапутию (вместе с Нильмой) и Черную речку. Жду ответа из Казани (двух), жду ответа из Калининграда, жду ответа из Москвы, жду поездки в Питер - поговорить с очевидцами (да, специально поеду, а куда деваться?).
И с ужасом жду по окончании всего этого взаимодействия с издательством и его редактором, который ещё хз чего захочет. Но до этого ещё дожить надо.
=============================
*"Острова блаженных" - рабочее название книги про биостанции. Не знаю, останется ли, но другого пока не слышу/вижу.