ЖЖ не заточен под длинные архаичные заголовки. На самом деле пост следует назвать: "О юннатском детстве в 1980-х и о том, откуда растут ноги у гагачьей темы". Таким образом, он отчасти продолжает предыдущую тему о нынешнем гноблении юннатов посредством обязательного комфорта и отвечает - тоже отчасти - на вопрос, как я дошла до жизни такой, что повредилась умом на почве гаги.

Перед вами два рисунка, сделанные в 1989 году. Автор первого рисунка - я, и какую глубокую мысль я в него пыталась вложить, убей, не помню. Но изображен на рисунке мой шеф, друг и гагачий учитель Александр Сергеевич Корякин (АСК). Второй рисунок, являющийся усовершенствованной версией первого, как раз дело рук АСК. С подписью "хоть гага чуть на себя похожа".

 

Рисунки эти довольно удачно отражают и тематику наших занятий, и стиль наших отношений, начавшихся в 1980 году, на острове Великий, в Кандалакшском заповеднике. АСК на тот момент был молодым научным сотрудником, только начинавшем работу в заповеднике, я - школьницей, побывавшей всего в одной экспедиции, но страстно рвущейся к продолжению.

(Примечание, существенное в рамках объявленной темы. В школьные годы АСК побывал юннатом у того самого Е.А. Нинбурга, с его экспедицией в 1970 г. впервые работал в Кандалакшском заповеднике).

Поскольку в те благословенные времена еще никто не придумал для юннатов ни ГОСТов, ни САНПИНов, - и подозрения в педофилии тоже еще не вошли в моду, - между 26-летним АСК и 15-летней мной без помех установились дружба и сотрудничество.




"Здравствуй, Санька! - писал мне АСК после моего первого сезона в заповеднике. - Какие у вас /мы были с подругой/ планы на следующий год? Буду рад, если появитесь летом. Сейчас уже знаете побольше, будет легче работать. Я серьезно предлагаю няньчиться с гагачатами, кроме всего прочего. Если ты серьезно собираешься заняться этологией, то это будет хорошая практика. Основная цель - описание (возможно подробное) онтогенеза поведения птенцов гаги, и, естественно, связь с экологией... Лучшее время (для работы) в поле июнь-август. Оплатить расходы не смогу, так что единственное, что вы получите - это полевую работу, новые впечатления и, надеюсь, знания и опыт".

За письмом следует постскриптум, размером равный самому письму. Не уверена, что в 15 лет я поняла из него хоть слово, но точно знаю, что написан он был не зря ("Разъяснять ребенку ничего не нужно, ребенка нужно — заклясть. И чем темнее слова заклятия — тем глубже они в ребенка врастают, тем непреложнее в нем действуют". Марина Цветаева).

"Главное условие биометрической обработки - репрезентативность выборки (т.е. выборка должна быть достаточно представительной по числу и разнообразию объектов из исследуемой совокупности), а второе - сама исследуемая совокупность должна быть биологически правильно определена ... Итог - те данные, которые получены по развитию птенцов в этом году, не поддаются той биометрической обработке, которую вам могут объяснить. Я обрабатывал эти материалы с большими методическими трудностями и удалось построить графики развития по отдельным параметрам... В общем, то, что ты собралась сделать /не помню, чтобы я тогда вообще хоть что-то собиралась делать!/, будет тебе по плечу разве что после университета. Летом можно будет все это обсудить подробней, и можешь набрать столько подходящих для статистической обработки материалов, что тебе хватит на две зимы вперед".

Боюсь, что, как и многие другие люди, АСК был обманут моим "умным видом". Никаких подходящих для статистической обработки материалов я, конечно, не собирала, но в заповедник поехала, на все лето, под его руководство, по частной договоренности. Без единого разрешения и справки, снабженная только инструкциями.

"Приезжай прямо в Пояконду. Дом знаешь. Ключ от наружной двери на сарае, со стороны моря.... Ключ от внутренней двери в коридоре. Там вверх по стене, в углу, идет крепежная доска. Между ней и срудом, на третьем снизу бревне, лежит ключ. Располагайся в доме и жди... До приезда обязательно (за неделю, а лучше еще раньше) дай телеграмму в Пояконду о дате приезда и поезде, которым прибудешь. Осторожней с датой, не забывай, что смена дат происходит в 24.00, а не в 6 утра. Такие преценденты уже бывали с другими, а у меня время гробилось, поэтому особо предупреждаю. Дай еще телеграмму такую же в Кандалакшу (Кандалакша, Речная 18, на Великий рацией для Корякина). Надеюсь, что удастся подхватить тебя прямо с поезда, но не могу точно гарантировать, поэтому и расписываю. Надеюсь, если придется несколько дней пожить в Пояконде - не обидишься...
В этом году твердо намерен взять птенцов, имей в виду. Необходимо взять с собой по крайней мере сапоги (лучше болотники), м.б. у тебя есть бинокль, то тоже захвати...
Ухожу сегодня на остров до конца мая, но если вдруг будут вопросы, то пиши, м.б. с какой-нибудь оказией закинут письмо на остров" (29.04.1981).




На Ленинградском вокзале, у мурманского поезда. Подруги провожают меня в заповедник.

У нас на Великом сложилась тогда отличная тусовка из студентов, научного сотрудника в лице АСК и юннатов в лице меня. Разброс по возрасту составлял 10 лет и внешне мы мало отличались друг от друга.


АСК и я со студентами в лодке.


Я (задом) и один из студентов - Шурик, Александр Кондратьев, ныне к.б.н. и редактор гагокниги.

К сожалению, фотографий тех времен осталось очень мало и качества они фигового. Поэтому достойно не запечатлены ни люди, ни гагачата, которых мы таки, в полном соответствии с планами АСК, выращивали, что было отдельной эпопеей.

Гагачата образца 1981 года во время выгула на литорали под моим присмотром. Кандалакшский заповедник, остров Великий.

Выращивание гагачат было адовой работой, и во многом потому, что мы очень мало знали о том, как это делать. А знали мы мало по собственной глупости. Уже сейчас, работая над книгой, я обнаружила в библиотеке заповедника множество подробнейших инструкций по выращиванию гагачат, наши предшественники занимались этим в заповеднике начиная с 1940-х годов. Трудно поверить, что АСК, очень тщательно относившейся к работе, с этими документами предварительно не познакомился, но впечатление у меня осталось именно такое, а уточнить уже не у кого.

Мои воспоминания о жизни с гагачатами на Великом состоят из двух больших кусков (из них же в основном состояла и моя тамошняя жизнь). Первый - непрерывное, до звона в ушах и черноты в глазах, собирание на литорали гамарусов, которых немедленно сжирают прожорливые гагачата и хотят еще. Второй - непрерывное "гагага", которое я издаю, чтобы гагачата чувствовали себя спокойно. Как только я перестаю издавать "гагага", птенцы начинают панически метаться и орать: "Где ты, мамо?!" Свидетели утверждали, что я говорила "гагага" во сне. Свидетелям виднее. А я помню, как после очередной неудавшейся попытки заснуть ("гагага" выключается, птенцы орут) не выдержала, схватила всю пищащую ораву и засунула к себе в спальник. Такой методический прием с АСК предварительно не обсуждался, но птенцы сразу заткнулись и мне удалось наконец поспать.

А теперь о быте без гостов и санпинов.





Жили мы все в этом доме, половина его принадлежала леснику, вторая нам. Студенты - мальчишки на чердаке.



Летняя кухня. Здесь мы готовили и сушили замерзших после купания гагачат. В духовке дровяной печки. Надо специально оговаривать, что электричества на острове не было? Никакого, и генератора тоже. Были печки и были керосиновые лампы. Между делом мы научились управляться с керосинками, пилить и колоть дрова. Никто не переживал за нашу драгоценную безопасность и - о чудо! - ничего с нами не случилось.
Я даже больше скажу. С нами ничего не случилось, хотя никто не отслеживал высоту наших кроватей, толщину матрасов, а также соотношение жиров, белков и углеводов в нашем меню.

Из письма АСК, 1981 год.
"Из продуктов здесь есть сахар, хлеб, крупы. Мясных консервов, сухого молока, масла и пр. - нет.... В общем, по сравнению с прошлым годом в магазинах ничего не прибавилось, только исчезло масло, а мясом даже не пахло. Не вези никаких пачечных супов, с прошлого года целый ящик остался. В общем, смотри сама, что тебе больше по вкусу, но не забывай о консервах мясных. В этом году мне выдали в заповеднике весьма мало. Наверное, в этом году придется тушенку на банки считать. Но сама понимаешь, с голоду умирать никто не собирается".

И правда, с голоду мы не помирали. Привозили с собой из Москвы и Питера крупы и консервы, хотя сколько там на себе увезешь, ехали-то на все лето... С утра обычно варили манку на сухом молоке. Манку я ненавижу, но если закусывать каждую ложку соленым хлебом, то удавалось ее в себя впихнуть. За хлебом ездили (морем) раз в 7-10 дней в магазин в Пояконду. Если был шторм, не ездили. На этот случай в кладовке у лесника был запас совершенно окаменевших буханок, при необходимости их рубили топором. Тушенку обычно пускали только в суп, так было экономнее, одну банку можно было разбодяжить на огромную кастрюлю, хотя бы запах был. В качестве второго весьма спасали серые макароны из магазина в Пояконде. Еще в те времена в заповеднике полагалось отстреливать хищников. В порядке планового отстрела замочили подросший выводок серой вороны. До сих пор помню, какое нежное было мясо, чистый цепленок, только серого цвета. А однажды, в августе, был великий праздник - леснику родственники привезли из деревни половину барана. Баран был слегка подтухший, пованивал, и мы его неделю вымачивали в бочке с марганцовкой (которую еще не додумались запретить). Запах удалось отбить, баран был прекрасен! Ну, конечно, грибы-ягоды. Ягоды не надоедали, а вот к грибам нежные чувства на второй месяц как-то исчезали. Самым чудесным лакомством был репчатый лук, обжаренный до хрустящего золотистого состояния. Но это лакомство мы позволяли себе редко - и лук, и масло надо было экономить...

Отсутствие комфорта не то, что не отпугнуло, я о нем вообще как-то не задумывалась, слишком интересно было все остальное - работа, люди. Поездки в заповедник стали ежегодными, между делом я поступила в университет, гагачьи работы АСК и мое участие в них продолжались.
Следующее письмо АСК от 21 апреля 1984 года покажу почти целиком.






Вот опять не помню, я ли достала ему бумагу или кто другой, но диссертация была успешно напечатана и в 1986 году защищена:
Корякин А.С. 1986. К биологии обыкновенной гаги в Кандалакшском заливе Белого моря (особенности воспроизводства и антропогенное влияние на выживаемость потомства).

А еще через три года, в 1989-м, я защитила дипломную работу



Посвятив её понятно кому



И мы продолжали работать в заповеднике. АСК постоянно, я - приезжая на лето.




Наш последний с АСК полевой сезон был летом 2013 года. 19 января 2014 года АСК скоропостижно скончался.
Работать над гагокнигой я начала в следующем, 2015 году. Ужасно не хватает его знаний, его критики, возможности обсудить и поделиться. Ему было бы интересно все то, что я накопала.