Ребенок из другого города жалуется, что у него болит горло, и у меня немедленно начинает болеть горло. Отец из другого города сообщает, что у него болит тазобедренный сустав, и у меня немедленно начинает ныть тазобедренный сустав. И ладно бы дело ограничивалось близкими родственниками. Совсем не близкая знакомая сообщает, что у нее насморк, и у меня тут же начинает свербеть в носу... Всё это, славатегосподи, не доходит до того, чтобы всерьез разболеться, но и проявляется вовсе не только в области болезней.
Через пол дня работы над книгой я обычно чувствую себя так, будто разгрузила пару вагонов, а потом меня еще тщательно побили ногами. Сначала не понимала, в чем дело-то? Я же ничего не делала, сидела за столом, как умная маша. А потом дошло. Это она, мать её, эмпатия. И сопереживание всему, о чем пишу, проиходит совершенно неосознанно. Но в тоге получается, что я, как мясорубка, пропускаю через себя такое количество человеческих историй всех времен и народов, что тут не то что в обморок грохнуться (что было проделано в прошлом году), а удивительно как умом не тронулась. И вроде бы с точки зрения профилактики самосохранения надо это дело как-то прекратить. Только я сильно подозреваю, что если его прекратить, то ничего стоящего не напишу. Засада.
Вот и теперь. Такая, казалось бы, совершенно безэмоциональная тема - гага в науке. Чему тут сопереживать, спрашивается? Но науку же делают люди. И вот я давай писать про людей. И уж, вроде, коротенечко стараюсь. И не новость всё это для меня, знаю давно. А все равно который день чувствую себя так, будто только что всех родственников схоронила...
Из главы "Гага в науке"
Гагачья наука СССР жила во многом в отрыве от мира и осталась миру очень мало известной. Мизерная часть работ публиковалась в зарубежных изданиях по причинам, прежде всего, языковым. В результате, около пяти десятилетий советской гагачьей науки почти полностью выпали из мирового контекста, и это особенно обидно потому, что именно в эти десятилетия в России началось и было наиболее интенсивным изучение гаг. Учитывая такую изолированность советской науки, имеет смысл оглянуться назад, и хотя бы в общем виде рассказать о том, что же происходило в гагачьей науке СССР....
..................
...В 1939 году, когда Кандалакшский заповедник наконец стал полноценным, т.е. получил статус государственного, в нем возобновилась научная работа, начал формироваться научный отдел. Появился первый постоянный научный сотрудник - орнитолог Н.В. Миронова, временный (на летний сезон) научный сотрудник - студент М.С. Протопопов. А первым заведующим научным отделом стал аспирант Московского университета В.М. Модестов, работавший до этого на «Семи островах» и, как все тамошние сотрудники, уже погруженный в гагачью тематику.
Сохранился полевой дневник Модестова за 1939 год, в котором, среди прочего, есть и наблюдения за гагами в заповеднике «Семь островов».
«6 июля… Самка слетела с временного логовища (примятая лунка травы, без пуха). Под гагой находились шустрые гагачата с прелестными, очень смышлеными, выразительными мордочками.
9 июля…. Рано утром отправился выпускать рольниковских гагачат в озеро. Их вывелось 5 штук. Бойкие. Выпустил в маленькое озеро. Там плавали до этого 8 гагачат с двумя гагами в одной стайке. Вообще неоднократно видел на озерах совместные стаи гагачат и двух, а то и трех выводков с 2-3 самками. Стайки очень дружные. У меня сложилось впечатление, что некоторые холостые мамаши-гаги добровольно и охотно берутся помогать другим воспитывать гагачат. У некоторых гнезд, например, я находил, кроме сидящей на гнезде, еще находящихся около гнезда. На озерах с выводком в 3-4 птенца плавает тогда 4-5 гаг. При появлении человека «сердобольные» улетают, остается только одна, настоящая – мамаша!
…Птенцы гаги были без всякого промедления приняты в общую стаю. Обе гаги как только услышали писк кувыркающихся гагачат, повернули к ним и со всей стайкой проплыли к ним, заворотив обратно уже вместе с приемными, как ни в чем не бывало. Отставшего малыша из подпущенных одна самка подогнала в стаю» (Модестов, 1939).
К началу полевого сезона 1941 года научная работа в Кандалакшском заповеднике вполне наладилась, была готова комплексная программа по изучению гаги. Н.В. Миронова должна была изучать поведение и экологию гнездования гаг на островах заповедника. В.В.Рольник, занимавшаяся до того два года опытами по искусственной инкубации гагачьих яиц на «Семи островах», должна была продолжить эти опыты в Кандалакшском заповеднике. Для выяснения состояния гнездовий гаги вне заповедника и путей её миграций в Белом море М.С. Протопопов должен был обследовать Карельский и Поморский берега Онежского залива, а Н.Н. Карташев (студент четвёртого курса Биологического факультета МГУ) - Терский берег Кольского полуострова.
.....................................
В 1946 и 48 годах в заповеднике работал К.Н. Благосклонов, выпускник Биофака МГУ, аспирант А.Н. Формозова. По материалам этих работ позже он опубликует большую статью, практически, монографию о птицах Кандалакшского заповедника, в которой самый большой раздел, 14 страниц, будет посвящен гаге. В своей работе он использовал немногие сохранившиеся записи наблюдений погибших В.М. Модестова и М.С. Протопопова. Эту работу автор посвятил «светлой памяти … первого заведующего научной частью заповедника Владимира Михайловича Модестова, погибшего в бою 8 августа 1941 г.».
Рукопись "Гага и гагачье хозяйство", подготовленная В.Успенским в начале войны, была издана в 1946 году отдельной брошюрой. В предисловии к ней говорится: "... Дирекция заповедника надеется, что выпускаемая брошюра сыграет положительную роль в деле развития гагачьего хозяйства в СССР и принесет безусловную пользу нашей Родине, за честь и независимость которой отдал свою жизнь молодой советский ученый В. С. Успенский. Это будет лучшей памятью нашему товарищу по работе и другу В. С. Успенскому".
Начало полевого сезона 1941 года в Кандалакшском заповеднике. Слева направо: студентка-биолог Соколова Н.Ю., орнитолог Миронова Н.В., ботаник Некрасова Т.П. Научный архив Кандалакшского заповедника.
.
Но поработать они успели только пару месяцев. И блестяще начатые научные работы заповедника «Семь островов», и наконец-то наладившуюся через 9 лет после основания научную работу Кандалакшского заповедника, оборвала война.
В архиве Кандалакшского заповедника сохранился отчет Н. Мироновой за 1941 год. Пара рукописных листков, где за сухими формулировками научного отчета стоят разрушенные судьбы, планы, растерянные глаза 23-летней девочки
«Предварительный отчет по теме «Экология гаги на Белом море», за период с 19.IV по 10.VII. 1941 г...
…По плану работа должна была производиться Мироновой в течение всего полевого периода в Кандалакшском заливе на территории Кандалакшского Госзаповедника, Протопоповым – до начала июля в Кандалакшском заливе, с начала июля до августа в Онежском заливе, но по условиям военного положения работа в Онежском заливе не могла быть проведена…
По данным учета на части островов, количество гнезд против данных прошлого года увеличилось на 40-50%. Учет гнезд не был окончен....
В этом году в заповеднике производилась инкубация яиц гаги. Было заложено в инкубатор 250 яиц. Для воспитания инкубационных птенцов была устроена вольера, в которой были начаты зоопсихологические наблюдения и наблюдения за питанием птенцов. В результате военного положения наблюдения не были окончены…» (Миронова, Протопопов, 1941).
....
Неоконченными остались не только исследования, но и сами жизни многих молодых ученых.
«В моем распоряжении осталось два дня, и я решил провести их в свое удовольствие. Я работал на островах как черт, собрал два мешка пуху и учел гнезда. В перерыве лежал, смотрел на небо или на море и старался наглядеться на эти родные места. Я прошу тебя не волноваться обо мне и не скучать, ничего со мной не случится» - писал жене перед отъездом на фронт, в июле 1941 года, первый зав. научной частью Кандалакшского заповедника, организатор научных исследований гнездования и размножения гаги, В. М. Модестов. Через месяц, в августе 1941-го, он погиб на Карельском фронте.
Владимир Модестов, погиб в 29 лет.
.
Владимир Модестов, погиб в 29 лет.
.
М. С. Протопопов, вместо изучения гаг в Онежском заливе, ушел на фронт и погиб осенью 1941-го. Его любимые птицы прожили дольше, чем он - одна из гаг, окольцованных Михаилом Протопоповым в 1940 г., была добыта в мае 1943-го.
Михаил Протопопов, погиб в 31 год
.
Михаил Протопопов, погиб в 31 год
.
В.С. Успенский, главный исследователь гаг и энтузиаст создания гагачьего хозяйства в заповеднике «Семь островов» к 1941 году успел закончить работу над диссертацией «Экология гнездового периода мурманской популяции гаги обыкновенной и экологические основы рационального промыслового использования гагачьих колоний», но так и не успел её защитить. Он погиб на фронте осенью 1943 года.
Вячеслав Успенский, погиб в 31 год.
Вячеслав Успенский, погиб в 31 год.
.....................................
В 1946 и 48 годах в заповеднике работал К.Н. Благосклонов, выпускник Биофака МГУ, аспирант А.Н. Формозова. По материалам этих работ позже он опубликует большую статью, практически, монографию о птицах Кандалакшского заповедника, в которой самый большой раздел, 14 страниц, будет посвящен гаге. В своей работе он использовал немногие сохранившиеся записи наблюдений погибших В.М. Модестова и М.С. Протопопова. Эту работу автор посвятил «светлой памяти … первого заведующего научной частью заповедника Владимира Михайловича Модестова, погибшего в бою 8 августа 1941 г.».
Рукопись "Гага и гагачье хозяйство", подготовленная В.Успенским в начале войны, была издана в 1946 году отдельной брошюрой. В предисловии к ней говорится: "... Дирекция заповедника надеется, что выпускаемая брошюра сыграет положительную роль в деле развития гагачьего хозяйства в СССР и принесет безусловную пользу нашей Родине, за честь и независимость которой отдал свою жизнь молодой советский ученый В. С. Успенский. Это будет лучшей памятью нашему товарищу по работе и другу В. С. Успенскому".