Когда световой день всего-то четыре часа,

только последний извращенец может назначать дела в доме именно на эти часы. Но мне удалось убедить одного их извращенцев послать все дела в жопу изменить график, и мы вырвались на свободу. На солнце, которое появилось мало того, что совсем ненадолго, но еще и после недельной хмари; на лед, который по второму кругу пытается встать на море после коварной оттепели; на волю.



А воля, она такая зверюшка, что слов не требует. Слова там только мешают, забивают пространство. Так что слов не будет.