"И никогда, никогда не ступлю резиновым сапогом в среднерусскую деревню и не буду я больше терять остатки души на дела неуловимо блядские, как давеча выразился кто-то из моих бывших гостей"
Эта запись сделана в 2009 г. самим же Дядей Пашей на его же сайте. С тех пор много чего утекло, вплоть до того, что Дядя Паша стал моим супругом, поэтому кое-что мне видно изнутри. И, увы, "дела неуловимо блядские" - исключительно точно ухватывает происходившее в деревне, недаром оно так зацепило тогда Пашу и многократно цитировалось. Хотя автор выражения как раз в Дубровках никогда не был. И огреб по полной от защитников Паши лично и экотуризма (правильнее бы сказать "сельского туризма") вообще. А написал-то он вот что:
"А ещё в связи с экотуризмом особенно необходимо тут отметить, что такая деятельность обычно сопрягается с устройством этакой более или менее домашней гостиницы. Размещение в этом окружении является частью услуги, частью “погружения в среду”, как это называется. Может я законченный идеалист, но мне от этого просто дурно. Никогда не приглашайте к себе в дом гостей за деньги, не торгуйте своим домашним непосредственным окружением! Этот ресурс, кстати, тоже не безграничен. Совсем
одно дело – приглашать знакомых и принимать у себя дома много гостей, размещать на ночлег людей (в том числе даже и незнакомых) на ночлег. Но совсем другое – брать за это деньги и делать это систематически, с умыслом, как бизнес. Я не имею ничего против нормальных гостиниц, но тут кое-что другое; домашнее непосредственное окружение человека находится в
неотъемлемой связи с его личностью, с его душой. Тот кто торгует и этим торгует своими близкими, торгует своими друзьями, торгует своей матерью и отцом… Задумайтесь, о чём я говорю! Я даже не знаю, что лучше, классическая проституция – или вот это".
Ну, резковат, да. Но он очень точно уловил именно то, от чего, в конечном итоге, становилось дурно и мне, стало сильно дурно и Паше. Вот уж несколько лет прошло, а я все пытаюсь понять все причины и механизмы. Потому что, с одной стороны, о Дубровках остались прекрасные воспоминания, очень тихие, теплые и очень личные. А с другой, - в каждый приезд туда в последние года 2 (или 3 уже?) становилось гадко. И в чем тут все-таки главная причина? В самой системе сельского туризма? В устройстве этой конкретной "дачи"? В личности хозяина? В прибабахах именно моего восприятия? Ведь есть люди, которые туда ездили, ничего подобного не испытывая. Простые лошадники, которых ничего, кроме доступа к лошадям, не волновало. Простые ребята, для которых все сводилось к "живописный берег Волги", "прикольный дядя Паша" и "отдохнуть от московской суеты". До чертиков самовлюбленные ребята, которые воспринимали Дубровки как "свое" место, существующее именно вокруг их личности и для их удовольствий, и искренне никого больше не замечали. Ни у кого из них проблем не было.
Проблемы были у Паши - для которого это был дом, очень свой, очень личный дом, при этом дом, беззащитный перед любым "гостем" (=клиентом). На сайте, в разделе "Как меня доводить" Паша выражал возмущение клиентами, которые роются в его книгах и бумагах, ведут себя на кухне и в сортире недопустимым по его меркам образом, дают советы, как улучшить хозяйство. Могло ли оно быть иначе?
Вот Пашина комната в деревенском доме
Она же - общая гостиная. Там же - камин, неудержимо притягивающий народ. Прямого запрета на посещение этой комнаты нет. Напротив, она позиционируется именно как центр жизни, особенно зимой. Но здесь же хозяин работает, спит, читает, пребывает в своих мыслях и настроениях... Предполагается, что любой вошедший (=деньги за отдых заплативший клиент), должен все эти настроения чутко улавливать и вести себя соответственно. И даже самостоятельно почуять, когда входить вообще не надо. Нереально, конечно. И все в претензиях, и хозяин, и клиенты.
Вот мои ребенок и собака, заснувшие у камина.
Это в период тишины и безлюдья, когда никого, кроме нас, нет. И комната эта кажется своей, и камин - своим, и кресло. А потом заваливается очередная партия гостей-клиентов, и кресло уже переставлено как-то не так, и в нем уже сидят чужие дяди-тети, и к камину не подлезть, и тишины как не бывало, и собаку кто-то командным голосом выгнал из комнаты, и недоумение, застывшее в глазах собаки и ребенка, лучше всего передает то, что чувствую и я - непостижимость того, как это наш дом вдруг стал чужим.
Возвращаясь к процитированному противнику экотуризма: "домашнее непосредственное окружение человека находится в
неотъемлемой связи с его личностью, с его душой". И им нельзя торговать. В Дубровках получалось еще круче - это непосредственное окружение становилось родным и домашним не только для хозяина, но и для особо чувствительных гостей, и боль от вторжения в это пространство других испытывал не только хозяин, но и особо чувствительные гости.
Вот как-то так у меня получается, в самом первом и грубом приближении.
А можно ли иначе?
Иначе было в Крыму, где я многие годы отдыхала у одной хозяйки. Чисто технически система та же: есть дом, есть двор, есть постройки во дворе, есть отдыхающие, которые платят деньги. И даже большинство этих отдыхающих, как и в Дубровках, давние и хорошие знакомые, которые ездят годами и считают это место "своим". Со многими из них дружеские отношения, хозяйка может остановиться у них, приезжая в Москву или попросить что-то привезти из Москвы, и они могут попросить хозяйку о всяких услугах и одолжениях, и баночку домашнего варенья она подарит в дорогу. Но! Никогда и ни для кого комната хозяйки не была доступным, общим пространством. Туда можно было оказаться приглашенным на чай. Туда можно было зайти, постучавшись (даже если дверь была нараспашку). Но пространство это было только хозяйкино, с ее жизнью, ее фотографиями, ее вещами. Никому и никогда не пришло бы в голову в ее бумагах рыться, ибо в эту комнату заходили именно "в гости", а не как в Дубровках - как к себе домой. И ночевать в этой комнате могли только родственники, когда они приезжали - сыновья, невестки, внуки.
Иначе на кордонах заповедника, где я работаю последние 30 лет. Чисто технически опять все похоже: дом (или дома) постоянных сотрудников, дом (или дома) для приезжих сотрудников/студентов/юннатов, общий "двор", как правило, общая баня, туалет. Существенная часть приезжающих приезжает годами, любит эти места и считает их "своими". Денег никто никому не платит, т.к. все без исключения приезжают сюда работать. Однако и тут работает модель "крымская", а не "дубровская". "Хозяева", т.е. постоянные сотрудники заповедника имеют свое жилье, которое НЕ является общедоступным пространством. Здесь бывают гости, иногда много, часто, даже с ночевками и жизнью по несколько дней или недель подряд. Но это именно гости - избранные, приглашенные хозяевами. Остальные могут быть приглашены на чай, могут зайти, постучавшись... Никому не придет в голову рыться в хозяйских бумагах без спросу.
Уф, сколько слов получилось, хотя, вроде, итак все очевидно.
Жалко Дубровки. То есть жалко своих рухнувших иллюзий по поводу Дубровок, но это дело обычное. Дубровки-то как раз теперь живут более здорОво, я надеюсь. Потому что теперь там заправляет Дима, которому они - не дом. У Димы есть свой отдельный и неприкосновенный дом, а Дубровки стали по сути дела гостиницей. Личные вещи и книги мы оттуда вывезли уже давно. Хотя память предметов, мест, запахов все равно исключительно сильна, и на чужих фотографиях на сайте Дубровок я до сих пор вижу то полотенце, то покрывало, когда-то привезенное мною, и до сих пор вздрагиваю от вида мест, с которыми связаны очень личные воспоминания. По опыту уже знаю, что лучше вспоминать эти воспоминания подальше от Дубровок.
Напоследок кино. Светлое, грустное. Снятое в Дубровках и очень точно передавшее что-то. Что-то, чего там, скорее всего, нет и не было. Но именно это я вспоминаю и по этому скучаю. Ноябрь 2008, март, апрель и октябрь 2009, октябрь 2010